Александр Муйжнек встретился со звездой нашего женского футбола.
Ксения Коваленко – одна из самых узнаваемых футболисток России наравне с Надежой Карповой. Только что Коваленко во второй раз подряд стала чемпионкой России с ЦСКА – правда, пропустила весь 2020-й из-за разрыва крестообразных связок. Она уже давно светится в рекламе adidas и Московского кредитного банка, примелькалась в шоу, видеоблогах и подборках самых сексуальных спортсменок. А еще Ксения встречается с Денисом Глушаковым – он рассказал об этом в «Коммент. Шоу».
Коваленко серьезно поменяла взгляды на жизнь. На здоровье (после двух тяжелых травм начала беречь себя), карьеру (готова ехать в Европу), внешность (осознала, что ее слишком много в медиа и глянце) и отношения (обещала никогда не встречаться с футболистами, но поняла: стереотип).
Чтобы узнать, почему, Александр Муйжнек встретился с Ксенией и расспросил обо всем (о Глушакове – впервые).
Чуть не стала инвалидом из-за травмы позвоночника. Врачи говорили Коваленко забыть о спорте, но в итоге вылечили рекордно быстро (3 месяца)
– Ты только что стала чемпионкой в составе ЦСКА, но сама давно не играешь из-за крестов. Сколько у тебя было операций за карьеру?
– Восемь: пять на голеностопе, позвоночник и вот колено. Голененостоп – еще в детстве. До конца он не разработан – и, мне кажется, я пожинаю плоды того, что не довосстановила. От него мог пойти позвоночник.
– Какая травма самая тяжелая?
– Как раз позвоночник – прошлой осенью. Мне даже говорили, что я не смогу вернуться в спорт – хорошо бы просто ходить. Любой толчок, любая скрутка – и я могла бы остаться инвалидом в коляске. Оставались доли миллиметров до костного мозга. Задели бы его – и отказали бы ноги.
– Как случилась травма?
– Полтора года назад начала болеть нога, прямо сильно ныла. Пришли к тому, что это все от спины. Делали блокады, они помогали на неделю. Понимала: нужно закачивать спину, чтобы меня держал мышечный корсет и нагрузка не шла на позвоночник. Перед прошлым сезоном закачивала, работала почти каждый день по две тренировки.
Меня хватило на сезон. В октябре 2019-го – какой-то резкий разворот или стык. После игры я даже сесть не могла, настолько было больно. Ни лежать, ни спать. Ни наклониться носочки надеть, ни в душ сходить. Даже врагу такое не посоветую.
– Ты в таком состоянии ездила и в сборную?
– Да, на уколах. Сыграла товарищеский матч на сборах. Тренировалась через боль.
Приехала домой и легла на операционный стол. Правда, перед этим мне говорили: «Перестанешь тренироваться, [спина будет] просто для обычной жизни. Ты закончишь профессиональную карьеру в спорте».
– Как ты это воспринимала?
– Почти месяц между сборной и операцией из жизни выпал. Подавленное состояние, сколько плакала… Дышишь футболом, играешь через боль – и даже не догадываешься, что у тебя могут отказать ноги. Едешь на сбор что-то доказывать. А потом тебе говорят: нужно сделать операцию, чтоб просто ходить.
Я не понимала, что мне делать, что я делаю сейчас. Допускала, что все потеряю. Вроде понятно, что жизнь не заканчивается на спорте, но когда отдаешь полжизни и всю себя, тяжело дается мысль, что это все.
– Кто тебе говорил, что не вернешься в спорт?
– Кто только ни говорил. Больше врачи. Пришла в одну клинику, мне сказали: «Давай попробуем три месяца повытягивать позвоночник, спрятать грыжу». При этом понимали, что нужна операция. А я думаю: «Ну ладно, пара месяцев, и все будет хорошо».
Пришла на процедуры по вытягиванию, а мне говорят: «А ты чего здесь делаешь? Тебе на операцию нужно». Конечно, хорошо, что сказали правду, не стали деньги зарабатывать на мне, а в лицо предложили: «Лучше сейчас сделать надрез пару сантиметров, чем потом вообще всю спину разрезать».
И хорошо, что мне посоветовали доктора Дзукаева, он лучший. Дзукаев успокоил: «Ты вернешься». Тренер Вячеслав Кренделев тоже был рядом.
Когда лежала в больнице, даже переворачиваться не могла. Встать с кровати – только на четвертый день, и то на карачках. Тебя поддерживают, учат заново вставать. На унитаз садиться – это вообще. Месяц не могла сидеть – или стояла, или лежала.
Ко мне в больницу приходили болельщики, в том числе Дима Лысый. И повторял: «Блин, как ты вообще это выдержала. Я думал, дай бог ты ходить будешь через три месяца, не то что играть».
– Дзукаев тебя рекордно быстро поставил на ноги?
– Три месяца, и я уже работала с девчонками, съездила на сбор в Турцию, провела там все игры с первой до последней минуты.
Потом поехала в сборную – и 1 марта порвала кресты.
После переезда в Москву Ксении писали, что играет за красивые глазки, а после крестов – «ты че еще не закончила?» Раньше она об этом парилась, теперь – нет
– Как ты отреагировала на новую травму? Только что ведь была спина.
– Спокойно, не как с позвоночником. При этом, когда начали проверять перед МРТ, сказали: «У тебя максимум на треть разрыв боковой связки. Крест целый». Удивлялись: вроде все нормально, могла сгибать ногу, но только наступаю – колено уходит. В итоге оказалось, что мышцы держат, а крест полностью порван. Плюс боковая и мениск.
Приходят результаты МРТ, и доктор смотрит в шоке: «Как такое возможно?» Я думаю: «Господи, только не это». Не из-за того, что ложусь под нож – из-за времени. Шесть-девять месяцев вычеркнуты.
– Сколько в итоге?
– У меня в выписке было: восстановление – от девяти до тринадцати месяцев. Насколько знаю, сейчас вообще никто быстрее полугода не выходит – из-за большого процента рецидива. Девчонки выходят на восьмом месяце чаще всего.
Могла выйти на шестом и в сентябре играть. Но поняла: рисковать больше не хочется. И так две серьезные операции за год (до колена – спина). Знаешь, против статистики не попрешь. Какой-то случайный рецидив – и выпадешь уже не на месяц, а на год. Ну зачем это надо?
– Ты писала: «Пожалуйста, не доставайте меня сейчас, мне сейчас совсем не до этого, войдите в мое положение».
– Хотелось побыть в себе. Переосмыслить кое-что в жизни, понять, как быть дальше.
Я недавно постила в инстаграм фото, и мне все пишут: «Когда вернешься, когда?» Мне так нравится: все, кто следит за женским футболом, пишут: «О, опять сломанная». Или: «Ты че еще не закончила? Только и делаешь, что фоткаешься». Типа это так легко и просто – будто тебе вообще на все насрать, не тренируешься и сидишь кайфуешь. Насколько это тяжело, этим людям не понять.
Я в своей жизни наслушалась, что играю за красивые глазки. Еще с тех пор, как в Москву переехала. Говорили даже мои знакомые. В лицо улыбались, а за спиной – вот это. Никто не знает, сколько я тренировалась, сколько пришлось попотеть, сколько пришлось пережить.
Сейчас уже не реагирую на такое – какой смысл тратить нервы?
– То есть когда-то тратила?
– Это было не раздражением, а стимулом доказать: нет, играю не за красивые глазки. Не психовала, а всю злость вкладывала в тренировки.
Да, в 18, вскоре после переезда, было обидно. Но потом поняла: бессмысленно.
– Мы знаем, как восстанавливаются от крестов футболисты. А что для тебя было самым тяжелым?
– Первые полтора месяца. Баринов вскоре после операции мог сгибать колено на несколько градусов, ему разрешили ходить. Мне – нет, отекало колено. Две-три недели даже нельзя было опускать ногу – строго в одном положении.
Доктор говорил: «Давай, поднимай ногу. Этого борцы сразу не делают, будет тяжело. Попробуй потихоньку». Я подняла. Он офигел.
– Год назад Эльвира Тодуа на руках унесла тебя травмированную с поля. Что там было?
– Очень глупо было пойти в стык на 90-й минуте. Я забила, на радостях обыграла одну-вторую, ударила – накладка. Пошла контратака, а я понимаю: не могу наступить. Думаю: … [капец], перелом. И это правый голеностоп, не оперированный. В голове пронеслось: «Если еще один угроблю – не переживу».
Зачем Эльвира взяла, не знаю. 3:0 ведем, вроде не торопимся, я прыгаю на одной ноге. Но она решила подхватить. Может, чтобы быстрее начать игру?
Как со спиной началось, так после этого полтора года у меня шли травмы. Никогда такого не было раньше, но главное – не держать в голове, не ставить блоков. Иначе притянешь новую и уйдешь в депрессию. Три месяца восстанавливалась после позвоночника, а потом сразу как вернулась в общую группу – уже стелилась в подкате и не боялась. После крестов – тоже никакого страха.
Мне говорили: «Спина и колено подряд! Бедная, держись! Ты станешь сильнее!» А зачем это связывать? Смысл себя загонять?
Травма сблизила Коваленко с мамой. Когда-то их отдалил переезд Ксении в Кемерово (там жила с семьей подруги – она стала родной)
– Ты постила фото из зала с мамой. Как она тебе помогала во время восстановления?
– Спасла меня. С ней отношения всегда были тяжелые – я папина дочка, больше общалась с ним. Но тут мама ко мне приехала – изначально на три недели, но потом случился карантин, и она осталась на два месяца. Все поменялось: она стала мне близкой подругой, все ей рассказываю.
Мама была рядом в самые трудные моменты. Мне нельзя было вставать, отекала нога. Мама готовила, убиралась, ходила в магазин.
Видела мои слезы. Я тренировалась с тренером и плакала от боли, от тяжелой, нудной работы. Допустим, упражнение с резинкой триста раз за один подход. Мама возмущалась: «Блин, отстань от нее. Хватит мучить!» Это так поднимало настроение. Затекает все, нога уже не поднимается, думаешь: «Блин, когда все это кончится?» Еще этот карантин. А мама поддерживала.
– Раньше вы были далеки?
– У меня же есть брат (и еще двое двоюродных, они мне как родные). А так же всегда у родителей: для папы дочки самые любимые, у матерей – сыновья. Даже сейчас приезжаю зимой, что-нибудь крикну, мама мне отвечает, а папа такой: «Не ори на дочь!» И когда мама то же самое говорит в защиту сына, то слышит от папы: «Ой-ой, любимчика своего защищаешь». Это не со злобы, мы с мамой и папой любим друг друга одинаково.
Когда уехала, с папой отношения стали ближе. А с мамой – привет, пока, как дела. Теплое общение, но не такое открытое. Бывает, что дочки прям с матерью близко-близко, все рассказывают до мелочей. У меня такое только сейчас.
Больше ценю это, чем раньше. Раньше была вся в футболе, особенно последние два года до травмы. Мне приходилось тренироваться вдвое больше, чтоб играть со своей спиной. А с Кузбассом же разница четыре часа – я приходила со второй тренировки, и родители уже спали.
– Когда ты уехала от своей семьи, оказалась в чужой, которую стала считать родней. Что это за семья?
– Моя лучшая подруга. Общаться начали, когда я стала гонять из Новокузнецка в Кемерово. Пришлось переехать. Понимала: закончила девять классов, пойду куда-то дальше учиться, в какой-нибудь колледж, чтобы при этом играть – и где я, блин, буду жить? Мне тогда не позволяли снимать квартиру, чтобы я была там одна или с кем-то.
Я поступила в колледж, мне дали общежитие. Встретила Катю, она предложила жить у нее. Вместе с ее родителями и братьями я жила два-три года. Мне сначала было дискомфортно: казалось, сколько можно, я наверняка надоедаю. Но меня приняли как дочь. Однажды после десяти не пришла домой – а им-то вроде бы что, чужой ребенок, хочет – пускай гуляет. Нет, мне звонили: «Ксюш, ты где? Когда будешь дома?» Тогда я поняла: это родные мне люди.
Вопрос, когда она уже уедет, никогда не поднимался. Наоборот: «Оставайся сколько хочешь».
Не хочет жить в Новокузнецке, где выросла: плохая экология, нечего делать. Правда, дороги не хуже, чем в Подмосковье (Ксения ездит в монастыри)
– Часто бываешь в казахском Аксу, где родилась?
– Стараюсь каждый год. Последний раз – до пандемии. Ооочень маленький город (население – 69 тысяч человек – Sports.ru), как один микрорайон Строгино, где я тренируюсь. Особо некуда ходить, нечего делать, но у меня там все родственники по папиной линии живут. Пока по всем гостям пройдешь, неделя пройдет. В каждом доме – манты, бешбармак.
И по маминой линии тоже были родные там, но бабушка и тетя переехали в Новокузнецк. Сейчас ни бабушек, ни дедушек не осталось. Очень много внимания при воспитании мне уделяла мамина мама, она нас соединяла в одно целое с братьями – поэтому мы и дружны. А однажды я поругалась с тренером, и бабушка звонила: «Хватит обижать Ксюшу!»
Ее утрата прошла очень болезненно. Рейсы в Новокузнецк утром, я как только прилечу и кину вещи – сразу еду на кладбище. Каждый раз. Мама и братья оставляют меня на 10-15 минут одну, разговариваю с бабушкой.
– Когда восстанавливалась от травм, летала в Новокузнецк?
– На неделю. Летом там поприятнее. Обычно езжу в перерыв, зимой – а сейчас стояла жара, хорошо было.
– Ты бы там жила?
– Нет, ахах. Не знаю, что бы там делала. Заставит жизнь – найдешь, но я бы туда возвращаться не хотела. Для меня в Москве все лучше.
– Что бы ты улучшила в Новокузнецке?
– Там ужасная экология, завод на заводе. Даже в Москву прилетаешь – и чувствуешь разницу в составе воздуха.
Новокузнецк – мой родной город, и вообще там стало получше. Раньше я тренировалась на гаревом поле, сейчас там нормальное искусственное. Такое же – там, где раньше был манеж с резиновым покрытием. А дороги – вон, в Мособласть поедешь, и где-нибудь тоже есть кочка.
– А ты ездишь по области?
– Посещаю монастыри. Люблю бывать в Саввино-Сторожевском в Звенигороде. А недавно были в Дивеевском (Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь в Нижегородской области – Sports.ru). Мне нравится приезжать туда летом, окунуться в купель и попить чай на веранде. Отдыхаю там головой и телом, душевно мне там спокойно. Лучше потратить выходные так, чем куда-то полететь. Недавно ездили, отстояли службу три часа, погуляли.
– Братья остались в Новокузнецке? Не хотят уехать, как ты?
– Работают. Мы с тобой видели московскую жизнь, а они-то нет. Ну и Новокузнецк нормальный город. Там тоже можно найти работу и получать деньги. Работы в Москве больше, денег, людей – но там тоже неплохо. Экология ужасная, да, а в принципе неплохо. Если бы не устраивало – собрали бы манатки и приехали сюда.
Женский футбол – уже не только тупняк (Голландия и США вообще сильнее РПЛ). При этом девушки играют из любви к футболу, а не за больше деньги
– Тебя постоянно спрашивают про стереотипы о женском футболе. Не охота повторяться, но для всех это все еще не вид спорта для девочек, вы для футбола якобы не созданы.
– Почему? Нет же. Встречаю новых людей, и они реагируют нормально: «О, женский футбол? Круто, а где посмотреть?» Отвечаю, что сборную «Матч ТВ» транслирует, есть ютуб. Некоторые даже так пишут: «Я лучше женский футбол посмотрю, чем РПЛ».
А раньше – «Че, женский футбол? Да иди лучше борщи вари, ты прикалываешься?»
– Тоже общее мнение: у девушек хуже развито пространственное мышление, меньше борьбы, атлетизма и вообще внятной координации.
– Просто посоветую посмотреть футбол в Европе – сборную Голландии, например. США, еще кого-то. Сразу поменяете мнение о женском футболе. Там девчонки играют лучше, чем наши российские мужики ? .
– Если набрать в ютубе «женский футбол», первое предложение – приколы. Видео с названием Women’s football sucks все еще очень востребованы.
– Чтобы кто-то пропускал сквозь руки или спотыкался от своего дриблинга – сейчас вообще редкость. Намного меньше такого стало.
– Ты в женском футболе всю жизнь, но когда переключаешься на него с мужского, не хочется включить скорость x2?
– Я тебе скажу одно. Когда был карантин, показывали мужской футбол в Беларуси. Какие там скорости, видел?
Тут еще зависит от того, как снимают игры. Когда десять камер с разных ракурсов, смотрится намного быстрее и изящнее. А когда одной – ну, сними РПЛ одной, я посмотрю, как ее будут любить.
Женский футбол – это в том числе эмоции, искренность, самоотдачу, трудолюбие. При этом девчонки играют не за какие-то бешеные контракты, а за любовь к футболу.
– В мужском футболе, значит, бешеные?
– В сборной Бразилии, например, и, кажется, в Англии официально уравняли зарплаты мужских и женских команд. Мир развивается в этом направлении.
До ЦСКА получала от adidas больше, чем от футбола. Снимается в рекламе только у знакомых, в 2018-м устала от съемок
– Ты говорила, что главная проблема мужского футбола – большие бабки. Почему это проблема?
– Опять же, я про разницу между зарплатами. Не жду каких-то огроменных контрактов, как в мужском футболе. Понимаю, что все должно быть органично и рыночно. Просто не могу понять такую большую разницу. Мы так же получаем травмы, у нас такие же нагрузки, все то же самое.
Сейчас женский футбол начали развивать – появились зрители. Поднимается популярность, возможно, вырастут и контракты.
– Ты рассказывала про первую зарплату в Кемерово, которую делила с подругой. Это две с половиной тысячи рублей?
– Да. Была какая-то ставка, чтобы все в команде – например, 12 человек – получали зарплату. Нам с Катей перепадало вот так.
– Когда у тебя появилась первая ощутимая зарплата?
– В «Измайлово». По цифрам сейчас точно не скажу, но, условно, на хлеб хватало.
– Какая разница в зарплатах у тебя и мужиков?
– Большая, думаю. Не хочу, чтобы наш разговор сейчас превратился в калькулятор.
– 500 тысяч рублей в команде в месяц есть?
– Вряд ли, не знаю. Вообще не вникаю, у кого сколько, но очень вряд ли.
– Я слышал, что ты три года назад продавала на «Авито» спонсорский стафф, потому что не хватало денег.
– Такого никогда не было.
– Но я правильно понял, что ты получаешь от adidas больше, чем от футбола?
– Раньше было. Ненамного больше.
– На сколько?
– Когда в 2016-м я только получила контракт с adidas – вдвое (Коваленко тогда выступала за «Россиянку» – Sports.ru). Помню, о сотрудничестве мне написал менеджер Алексей во «ВКонтакте», когда я была у бабушки в Казахстане. Подумала: фэйк какой-то. Блин, такого не было ни у меня, ни у кого в женском футболе – какой вообще adidas?
– Ты могла уйти к Nike?
– Чуть не ушла, да. Предложили контракт на три года, когда у меня истек с adidas. Но он какой-то родной, и я переподписала.
– Сколько у тебя сейчас спонсорских контрактов?
– Только adidas и МКБ (с ним на год, скоро истекает). Благодаря билбордам стали узнавать. Прикольно, хороший опыт. У adidas клевые базы, я знакомилась с разными людьми. Не знаю, есть ли еще кто-то такой.
– Лучшая твоя интеграция – реклама салона красоты. Тебе тяжело давалась актерская игра?
– Как обычно. За полтора часа все сняли, на мыльницу. Ни копейки я с этого не заработала, по дружбе. Обычно-то рекламу не даю, только очень редко знакомым. Часто салоны пишут: процедуры вам бесплатно сделаем, только запостите. Клиника предлагала скидку вообще на все, даже на хирургию, если стану амбассадором. Неинтересно. Видимо, еще не пришла к этому. Здоровая, может, и рассмотрела бы. Вот войду в режим – рассмотрю что-то.
– Перед чемпионатом мира тебя было прямо слишком много.
– То же самое чувство. Интервью, фотосеты – трудно это с карьерой совмещать. Я же девушка, надо собраться, накраситься – час уходит. Полдня прошло, а ты только в студию приехала. В итоге из дома выхожу в 8 утра, а приезжаю к 11. А надо же восстанавливаться, отдыхать. Плюс если бы я все предложения принимала, меня бы люди реально ненавидели: вокруг одна Коваленко.
Сейчас вот год отказывала всем, пока лечилась. Кто-то просил прийти к Позу и Косу, я пошла. Но от «Футболины» отказалась. Утром просыпалась, шла на тренировку, после обеда вторая – знаешь, сколько сил отнимало? А на сборах бывало и три раза в день. Я откладывала операцию, подводила к ней ноги. За девять дней раскачала их так, что все были в шоке: «У Криша слабее, чем у тебя!»
Это мои ноги, да. Проводила в тренажерке по три-четыре часа дважды в день. Плакала, орала. Девки на крик приходили и поражались. По-другому никак. А все говорят: вот, бабы ничего не делают.
– Ксения Коваленко – самое узнаваемое лицо женского футбола наравне с Карповой, а в шоу, рекламе и вообще медиа тебя давно больше. Помнишь, когда сама начала ощущать себя звездой?
– Все это пошло постепенно после моего переезда в Москву [в 2013 году]. И помню момент, когда сходила в Comedy Club пять лет назад. Стали писать во «ВКонтакте», узнавать.
По поводу звездности – честно, я этим не пользуюсь. Два-три года до операции я уделяла максимум времени тренировкам и практически от всех активностей отказывалась. Минимум съемок было – а сколько всего приходило.
С 2018-го я вообще на это забила – приоритеты чуть другие. Хотелось состояться как футболистке, а не как героине журналов.
– Как ты себя ограничивала?
– Мне говорят: «Ксю, давай там дадим интервью». Я в ответ: «Давайте будем уже чуть-чуть других девчонок светить тоже». Во-первых, не считаю, что моя внешность такая, как про нее пишут. Во-вторых, люди устают, и мне самой некомфортно: где-то в сборной выложат меня, еще где-то. Одна я. Это может восприниматься неправильно – есть не только я, а другие не менее симпатичные футболистки. И играют в футбол не меньше. О них по-другому не узнают.
А мне не надо замыливаться. Ну, приторно это, до тошноты.
– Другие девчонки – это какие?
– Надя Смирнова, Ира Подшибякина. Есть не «я и остальной женский футбол», а просто я среди прочих. Вот сборная устраивала день с Pandora, и там были четыре девчонки из разных команд.
– Ты себя тоже ловила на том, что внимание к тебе только из-за внешности? А как ты играешь, никто не знает.
– Да. Это ненормально. Я говорила про красивые глазки и как меня это раньше сильно задевало. Приходилось работать вдвое больше и показывать на поле, чтобы разубеждать.
Еще раз: я этим [внешностью] не пользуюсь. Точнее, только в этом году поняла, что могу пользоваться. В прошлом мне было вообще ни до чего: занималась здоровьем и футболом. Но одно другому не мешает. Все-таки нельзя себя посвящать футболу 24 на 7. Нужно как-то отвлекаться.
Кажется себе толстой, думала о пластике носа. В директе инстаграма – ад
– По недоразумению это всего второй текст про тебя на Sports.ru. Первому шесть лет – простой фотопост, но мегаувлекательные комменты. Давай почитаем: «Опять губки-айфон и самолюбование посредством зеркала. Блевотно». «Подрать можно». «Обыкновенная шлюха с айфоном, только в форме рашки». «ТП, селфи, сиськи, тренажерка, живот, еда, селфи, губы, опять селфи с пресетом».
– Ахаха. Вообще-вообще пофиг, честно. Жалко тех людей, которые сидят это и пишут. Что у человека должно быть в голове, чтобы написать что-то подобное – не понимаю. Ты вот писал кому-то плохие вещи?
– Вообще комменты редко оставляю.
– Я ни разу в жизни. И при этом, оказывается, кого-то задеваю.
Думаю, такое пишут, когда чего-то не хватает в жизни. Ладно, пофиг, не обращаю внимания. Мне важно, что скажут близкие – они знают, кто я.
Вообще редко сижу в инстаграме. Уже почти сто тысяч подписчиков, но вообще мне не важно, сколько подписчиков, сколько лайков. Не занимаюсь этим, хотя как-то раскрутить можно, по идее.
– Ты же говорила, что не хочешь замыливаться.
– Мне часто говорили: а чего ты не пользуешься своей внешностью, почему не раскрутишь инстаграм. Может, и дура, что не пользуюсь, но я в этом не видела смысла, да и сейчас не вижу. Как-то хватало забот кроме того, какую рекламу запостить. Важнее было восстановиться и выйти на поле.
Но сейчас думаю: может, и правда попробовать, вдруг что-то выйдет?
– Ты входила в топ-100 самых сексуальных девушек планеты по версии FHM. Тебя эта объективация раздражает?
– Нет. По крайней мере, сейчас. Хочется – называйте.
– Когда про тебя выходят подборки с заголовком «Орех Ксении Коваленко», тебе нормально?
– Такие есть? Не видела, кстати. Пофиг. Кто-то ценит меня за орех, другие – за чувство юмора, за характер. Кто-то – за игру.
– У тебя когда-то были комплексы насчет самой себя?
– Всегда. Я и сейчас толстой себе кажусь. Мне кажется, женщину всегда в себе будет что-то не устраивать.
– Игровой вес по «Википедии» у тебя 61 килограмм.
– Плюс-минус, 59-60, да. С травмой позвоночника я скинула 7, после крестов – поднабрала.
Это просто решается: не жрать. Но я потому и не худая, что ем все, что хочу. Сладкое просто обожаю, ни дня без него не проходит.
Что переборчик, особенно понимаю, когда начинаю тяжело бежать. Вообще, только сейчас осознаю, как лишний вес на мне сказывается. Конечно, лучше не пирожное, а курочку или салатик.
– Про ботокс часто тебе пишут?
– Я как раз похудела, и меня завалили: «Ты вся на пластических операциях, на ботоксе». Я думаю: господи, люди, что с вами…
Раньше я смотрела на идеальные фотки и думала: «Блин, может, носик подправить». Теперь ничего бы не сделала, конечно.
– Слышала что-то про бодпозитив?
– Глобально не погружалась. Думаю, в принципе девушки и мужчины должны любить себя – но в то же время нельзя себя запускать. Тебе же самой будет тяжело потом, в старости. Для меня, например. пара лишних килограмм – тревога. «О, я прибавила, да и пофиг, я же себя люблю», – я этого не понимаю.
Если у тебя шрам на видном месте – этого не надо стесняться. Но с лишним весом бороться нужно.
– Тебе присылают дикпики?
– Чего?
– Ну ты серьезно? Когда член скидывают.
– Господи, это так называется. Бывало, да. Недавно, кстати, кто-то прислал. Посмотрела и закрыла.
Всякую херню шлют. Пишут: «Давай я поцелую твои ножки», «покажи сиськи». Тоже не отвечаю. Еще знаешь, как бывает? Человек пишет что-то вроде: «Блин, какая ты красивая». А потом: «Ну ты шлюха конченая».
Коваленко + Глушаков: угрозы бывшей – эмоции, обожает «Спартак» (и говорит Ксении бросать ЦСКА), имидж иуды придуман (а Дзюба почему-то для всех герой)
Ксения отвлекается на жужжащий телефон – там входящий вызов от абонента G с эмодзи ❤️.
– Спрашивает: про меня уже говорили?
– Можем? Ты Дениса публично не обсуждала.
– Пофиг вообще, давай. Никого не пускаю в личную жизнь, но могу высказываться о человеке как личности.
– Вперед.
– Знаешь, Денис абсолютно не такой человек, как о нем пишут и говорят в некоторых медиа. Судить по каким-то СМИ человека нельзя. Не знаю, как сейчас, он этого не показывает, но как Денис относился к «Спартаку», так, наверное, ни один футболист не относился. Когда вижу, как к нему относятся болельщики, очень обидно за него становится.
Не все это видят, но Денис больше думает не о себе, а о других людях. В каких-то моментах это ему идет во вред даже.
– Чего мы про Глушакова не видим?
– Думаю, что не у каждого футболиста есть отдельный кабинет, где он хранит все [связанное со «Спартаком» и сборной России]. Для него это как какая-то отдушина, он дорожит этим. Он уважительно относится ко всем клубам, в которых играл, но со «Спартаком» всегда была какая-то особая история, все-таки там он стал чемпионом.
– Я с ним общался и тоже это увидел. Но для всех Глушаков развалил чемпионский «Спартак».
– Это созданный имидж. Просто не понимаю людей, которые вообще не знают Дениса, прочитали какую-то новость в интернете и пишут: «Глушаков – иуда, худший человек на свете. Как ты вообще с ним общаешься?» Я не отвечаю, а просто думаю: «Господи, как вы вообще оцениваете людей? По одной непонятной фразе, вырванной из контекста? Почему вы забываете о хорошем?» Говорят же: чем больше ты сделал хорошего, тем быстрее это забывается. Сделаешь что-то плохое, все хорошее перечеркивается вмиг.
– Когда угрожаешь бывшей жене чеченцами и верхними фейсами, тоже не надо перечеркивать?
– Понимаешь, это ровно та же ситуация, что и с Дзюбой. Намеренный слив в определенных интересах. Думаю, у каждого в личной жизни – в общении с близкими даже – бывают моменты, когда эмоции берут верх. А потом думаешь: «Зачем я это сказал?» Во всех семьях так. Это личная жизнь.
Но это же говорится не в публичное пространство, не для интервью. Это частное общение двух людей. Зачем совать туда нос, обсуждать? Наверняка их [Дениса и Дарьи] общение на этом не закончилось, но никто про это не знает и не говорит. Манипуляция чистой воды.
Денис – эмоциональный, но плохого никогда никому не сделает. Да, наверное, может накричать – и что?
– На тебя тоже?
– На меня не кричит, не за что. Но бывали такие ситуации, когда мог. Вспыльчивый, но отходчивый.
– Какие объяснения словам «чтоб ты ##### сдохла, тварь ######, я тебя, сука, тварь, сотру в порошок #####?
– Уже все сказала по этому поводу. Зачем залезли вообще в чужое белье? Это личная жизнь. То же самое – про Дзюбу. Это его личный архив. Видимо, он кому-то перешел дорогу или еще что-то случилось. Но, смотри: Дзюба – герой России, а Глушаков – иуда. Почему у нас так?
– Позиция Sports.ru такая: мы рассказали про слив уже после комментариев про развод Дениса и Дарьи, а это важное событие.
– Вам, наверное, виднее, как правильно разделять сливы личной инфы. Но получается, что в одном случае – иуда, а тут – слив третьих лиц, личное, нельзя публиковать. Я ничего против Sports.ru не имею, но мое мнение: это странный расклад.
– Вы обсуждали с Денисом его войсы?
– Не обсуждали.
– Тебе не нужно было от него что-то об этом услышать?
– Нет. Мы не десять дней друг друга знаем, давно.
– Как ты воспринимала видео с сауной?
– Смеялась. Это же смешно. Ну там ничего же не было, девочка какая-то и все. Она что, голая? Он голый? Их за чем-то застукали?
– Мужчина может изменять?
– Ахах, такая тема… Мне кажется, что все изменяют, вообще все.
– То есть ты бы простила?
– Нет. Не простила бы, но все изменяют – да, вот такая я. Измена или когда мужчина поднимает руку на женщину – неприемлемо. При этом и женщина не должна манипулировать.
– Девушкам трудно прекратить такие отношения, они терпят.
– Не понимаю почему. Меня бы ничего не держало. Не буду жить с изменником ради детей.
– Ты говорила, что у тебя самой характер говно.
– Ага.
– В чем именно?
– Ну, мне кажется, я вообще идеальная! Но мне говорят, характер тяжелый, вредная. Спроси у Дениса при случае.
– Тебе когда-нибудь разбивали сердце?
– Нет. Денис сделает – убью ?
– Я правильно понял, что из-за тебя Глушаков ушел из «Ахмата» и отказался от «Уфы»? Евсеев рассказывал: «Я с Денисом не говорил, «Уфа» – да. Но у него сейчас в Москве любовь».
– Не знаю.
– Ты не говорила ему искать что-то в Москве или близко?
– Нет, просто говорила, что на тот момент не готова была с ним куда-то поехать. У меня тоже карьера, ЦСКА. Взять все и бросить я не готова.
– Несколько раз ты повторяла: «Не хочу быть женой футболиста».
– Всегда так говорила.
– Почему не хотела?
– Знаю много футболистов, какие они. Видимо, кричала-кричала – и докричалась.
– Что в тебе изменилось?
– Поняла, что это стереотип. Неважно, чем занимается человек и какой он. Если чувствуешь к нему теплоту.
– Ты закрыла инстаграм из-за Глушакова?
– Сейчас уже открыла. А было реально не смешно. Мой аккаунт, а пишут только про Дениса. Хотите – пишите на его странице, раз он так интересен. Мы две разные личности. Появится совместная фотка – ради бога.
Мне еще часто говорят: «Ты в ЦСКА, а Денис за «Спартак». Как ты можешь!» Не хочу оправдываться, но и не собираюсь жить с тем, с кем требует общественность. Я живу не с прошлым Дениса, не с его бывшим клубом, а с ним самим.
Меня, кстати Денис постоянно подкалывает: «Давай бросай этот ЦСКА. Только «Спартак». А потом друзьям жалуется: «Да она непробиваемая». Он так шутит, чтобы вы понимали.
Уехала бы за границу, если бы не травма. Но все еще хочет в Европу
– В России женщинам сложнее, чем мужчинам?
– В России, мне кажется, это нормально. Точно так же «нормально», что у нас нет женского футбола – то, что я говорила про борщи. Понятное дело, так быть не должно. Но как с этим бороться? Выходить и кричать об этом?
– Подход тренеров-женщин и мужчин отличается?
– Мужчинам нужно сперва несколько лет повариться в женском футболе, чтобы понять нашу психологию. А потом перестают сюсюкаться. Сначала – да, лишь бы не задеть. Но нет, на них можно орать, посылать.
Самый жесткий тренер был Григорян, конечно. Не искал выражений. Каждого человека в ЦСКА что-то с Григоряном связывало – всем бросает высказывания. Меня он ставил то центральным защитником, то крайним (потом я вообще играла у него в опоре). Когда я играла крайнего, у меня что-то болело, я отвлекалась и ошибалась – а Григорян этого не терпит. И он мне такой: «Да ты понимаешь, что у тебя есть три варианта [игры по соперникам]? Это твой центральный защитник, твой хав и пойти на лавку!»
Мы так ржали! И Григорян тоже. А тренер он сильный – каждого игрока заводил изнутри. Я стала верить в себя. Мне кажется, для женского футбола он идеальный тренер.
– Григорян и у вас проводил боксерские спарринги?
– Ага, это еще смешнее. Я не стала ходить: для моей спины – слишком. Но смотрела и угорала: что-то пытались изобразить, пытались понять, как стоять и бить, все некоординированные. Ну забавно хотя бы.
– Бывший тренер пермской «Звезды» Горан Алексич рассказывал мне: «Понимаю же, что у футболисток месячные, а они сопровождаются болью. Так они рвутся тренироваться. Я говорю: не надо!»
– Да-да, тренируемся всегда. Но бывает, что сильно болит живот – когда качаешь пресс. Отработал полтренировки, подходишь к тренеру, говоришь: «Не могу». Недавно тренер ЦСКА Зиновьев меня так отпускал.
А как у девушек всегда? Дернет кто-то заднюю – блин, ну посиди ты пару дней, чтобы все заросло. Нет, идут на тренировку. Я так больше не делаю.
– Почему?
– Иначе отношусь к здоровью. После травм поняла: никому не нужна больная. Если бы я не так рвалась после восстановления спины, если бы не провела целый год без отпуска – могла не получить кресты. Я же играла весь год, потом операция, на четвертый день после нее восстановление – а это опять нагрузка. Не было ни дня, чтобы я пропустила тренировку. И с командой работала, и на сборах играла по 90 минут – хотя надо было сначала 15 минут, потом 40.
– Так зачем?
– Неоправданное рвение. Сейчас понимаю: не надо было. Организм сказал: «Видимо, тебя можно только так остановить».
Хорошо, когда ты готов, на пике формы, помогаешь команде. Но важно беречь себя, чтобы подольше поиграть. Кто знает, сколько тебе осталось?
– Почему ты еще не уехала в Европу? Тебя ведь звали в Турцию зимой.
– Да, на меня выходил какой-то агент. И другой хороший клуб звал. Но мне бы сейчас разобраться со здоровьем. Куда ехать сломанной, кому я нужна?
Всего ко мне трижды обращались агенты. До травм я как думала: если и ехать, то готовой и в принципе состоявшейся футболисткой. Тогда было рано. Сейчас, будь я здоровой, иди все как по маслу, понятное дело, уехала бы.
– Зачем?
– По-моему, в Европе быстрее идет развитие женского футбола. Кстати, знаю одну нашу девочку, которую звали, а она отказалась. Но мне хочется себя попробовать – может, через год.
Но сначала – вернуться. Не на прежний свой уровень, а еще лучше. Я знаю, что могу.
Глушаков говорит Коваленко заканчивать с футболом – но Ксения не видит себя вне его. Она хочет родить ребенка и вернуться в игру
Ксения подвозит меня до «Полежаевской», а сама двигает на Живописную улицу. Там ее ЦСКА обыгрывает пермскую «Звезду», а на следующий день становится чемпионом – благодаря ничьей «Локомотива». В модном новом кроссовере Коваленко гремит трек Скриптонита «Цепи»: «Если суета вид спорта, то вы вышли на мир».
– Дальше цитировать его не надо, ахах. Люблю послушать громко в машине – вообще любую музыку. И попса бывает, и «Титаник». Моргенштерн – нет, только совместки. На днях посмотрела его у Дудя – ну такое, вообще не понимаю. Он же не заставляет себя любить, а по нему просто тащатся – не представляю, правда, за что.
– Кого кроме Дудя смотришь?
– Раньше прямо часто включала «Что было дальше?» Даже ходила на съемки, Карен Адамян тоже был там. Но уже не смотрю, заезженно. «Нежного редактора» и «КраСаву» пару выпусков – Кокорина, скажем. Тоже раза два – «Алену, блин!»
– «Нежный редактор» поднимает тему феминизма. Ты следишь за этой повесткой?
– Хватит уже этого: женщина должна сидеть дома и варить борщи. Женский футбол (до недавних пор) был наглядным примером. Здоровое самолюбие какое-то должно быть.
– У нас одна встреча прошла в «Чайхане», другая в «Бургер Кинге». Ты в такие места обычно ходишь?
– Да по-разному. Но в «Бургер Кинг» не хожу. Стараюсь дома кушать. Готовлю, когда время есть, ну и когда прямо надо.
– Мы упоминали борщ – когда его варила последний раз?
– Недели две назад. Училась готовить сама. За рецептами раньше маме звонила, сейчас увижу в инстаграме и сохраняю себе. Вот рулет с безе делала, например.
Вообще, максимально круто, когда мужчина умеет готовить. Мне вот не повезло ?
– Денис не готовит?
– Вроде бы любит, но тоже нет времени. Иногда любит мясо поджарить, хорошие стейки получаются. Но завтраки мне делает. Поджарит бутербродик – внутри яичница, колбаска, сырочек подплавленный.
– Кроме колледжа ты заканчивала университет управления. Думала о жизни вне футбола?
– До травм – не думала. Сейчас понимаю: пора. Здоровье не вечное. Мало кто знает, но я работала ведущей на РБК, вела спортивные обзоры. Подписывали контракт на год, отработала две программы. Записывались по воскресеньям, а у меня же тренировки – оказалось, несовместимо. Не могут же под меня подстраиваться. Пытались как-то по скайпу, но все равно накладно.
Ни разу не смотрела, кстати. Как и ничего, что со мной выходит. Даже когда при мне смотрят мои фотки, прямо некомфортно.
– Ты могла бы быть ведущей?
– Мне понравилось. Будет время – отучусь на телеведущую, пойду в Останкино.
– А тренерство?
– Да я поубиваю всех, честно. Не уверена, хватило бы терпения. Если бы начинала, то с детей. Я раньше говорила категорически нет – но я и про то, что никогда за футболиста не выйду, говорила. А вот как получилось.
Что точно не про меня – домохозяйка. Я и сейчас сидеть дома не могу. Даже когда выходной, подруга говорит: «Ну останься дома». Нет, надо сорваться. Вот сейчас образовалось свободное время, пошла учиться на визажиста. Не чтобы работать, а для себя. Рука у меня набита: мама приезжает на Новый год, девчонки перед корпоративами просят накрасить.
– Открыть свой салон красоты – нет?
– Раньше думала об этом, сейчас – вряд ли. Основное время я бы точно на него не тратила. Много вариантов, чем заниматься, перебираю их.
– Хочется ли детей?
– Да, нужно уже отстреляться ? Я бы хотела родить и вернуться в футбол. Думаю, так и будет. Я еще не все отдала этой игре. Денис говорит: «Зачем тебе надо? Много не заработаешь, а здоровье загубишь!» Он так говорит, потому что в 25 лет у меня уже было восемь операций.
А я играю не ради денег. Реально люблю футбол, не представляю себя вне его. Как и Денис, кстати.
– Хотела бы, чтобы дети пошли в футбол?
– Буду, наверное, очень сильно переживать за дочь, если она сделает такой выбор.
Не уверена, что хочу такой же истории, как у меня: травмы, восемь операций. Но в целом не против, переубеждать насильно не стану.
Больше ЦСКА – в телеграм-канале Муйжнека
Интервью о топ-трансферах ЦСКА. Как все изменило появление денег? Почему верят в Эджуке? Когда рванет Гайч?
Епуряну играл у Слуцкого и в «Анжи», а сейчас выходит против Мбаппе и Рэшфорда за клуб Эрдогана. Интервью о крутых переменах
«Туман – как в сауне. Так я смотрю и футбол». Он видит мир на 5% одним глазом, но пишет об игре
Фото: instagram.com/kovalenko_ksenia11; instagram.com/wfccska; instagram.com/adidasRussia; instagram.com/teamrussia_women; commons.wikimedia.org/Игоревич; Gettyimages.ru/Tim Warner; РИА Новости/Алексей Филиппов
Будьте первым, кто оставит комментарий!